Старинные часы на стене мерно тикали, отсчитывая время. Механизм поскрипывал, кряхтел, однако исправно выполнял свою функцию.  До наступления Нового года оставалось не более двух часов. Сидевшая в кресле девушка бросила короткий взгляд на часы, а затем вновь погрузилась в созерцание висевшей над столом небольшой голограммы ёлки. Изображение медленно вращалось вокруг своей оси, и девушке захотелось дотронуться до него.

Расположившийся напротив неё в большом хозяйском кресле пожилой мужчина пригладил седую бородку и отложил в сторону письмо, которое изучал до этого.

– У вас хорошие рекомендации, госпожа Ева, – промурлыкал он, глядя в глаза девушки. Она была красива: с тёмно-русыми волосами, заплетёными в длинный хвост, слегка резкими чертами лица и носом чуть неправильной формы. Однако, за всё время разговора она ни разу не улыбнулась, что было весьма прискорбно, ибо улыбка очень украсила её приятное лицо. Более того, у девушки была гетерохромия: её левый глаз был серо-голубого цвета, в то время как правый – чёрным как уголь.

– Я думаю, что смогу помочь вам.

Девушка кивнула.

– Мне говорили, что вы делаете чудеса.

– Ну, – мужчина поднялся с кресла, — область моих познаний не предполагает веру в чудо. Идёмте.

Они вышли из кабинета и, пройдя по длинному коридору, оказались возле двери, снабжённой сенсорным замком.

– Человеческий мозг, – вещал мужчина, постоянно одёргивая воротник своей клетчатой жилетки, — он, как карта памяти. Принцип примерно один. С него можно стереть любую информацию. Главное, знать точное время. Желательно до секунды.

– Насколько мне известно, – Ева наблюдала за его манипуляциями с замком, –
вы создали свою машину, рассчитывая использовать её в благих целях.

Дверь бесшумно отворилась, и они вошли в просторное помещение, посреди которого стояло устройство, напоминающее томограф.

– Увы. Не я создал его. Одному человеку это не по силам. Я лишь систематизировал труд целого коллектива, добавив что-то своё. И да, я использую свой аппарат в благих целях. Реабилитация людей, переживших стресс. Не все воспоминания нужно хранить, и далеко не всё удаётся забыть самому. Гипноз не всегда надёжен. Что-то подсознательное всегда проскочит, найдёт лазейку.

Ева разглядывала провода, исходящие из чрева аппарата, с какой-то неприязнью. Её жизнь, прожитая в постоянном пути, наложила свой отпечаток в виде множества воспоминаний. Но только одно мучило её во снах, став постоянным кошмаром, от которого она просыпалась и, глядя в темноту, вновь и вновь переживала события тех далёких дней. Это было частью её жизни, частью её естества.

– А сколько горя принёс ваш аппарат? – неожиданно спросила она.

Учёный встрепенулся.

– Вы мыслите двумя критериями, сударыня. Чёрное и белое. Но между ними целая гамма цветов. Сколько жизней и судеб спас мой аппарат, стерев воспоминания о домашнем насилии, увиденных зверствах. Я лечу души, или, как говорят некоторые мои клиенты, продаю счастье.

Девушка долго молчала.

«Буду ли я собой, после того как мои воспоминания будут стёрты? Что останется после? Я или не я?» – думала она.

– Вы видели ёлку на главной площади? — неожиданно спросил мужчина.

– Да.

– Это иллюзия. Власти давно не ставят настоящих деревьев. Просто аппарат проецирует трёхмерную модель большой ёлки. К ней нельзя притронуться, невозможно ощутить запах хвои. А ведь когда-то было не так.  Мы  давно живём в мире иллюзий и голограмм и зачастую делаем их сами для себя из своих страхов и фобий. А они вот здесь, –
он указал жёлтым скрюченным пальцем себе на висок, – в голове.

Еву передёрнуло.

– Знаете, я бы хотела избавиться от некоторых своих воспоминаний. Но в этом случае я не буду собой. Нас формируют обстоятельства и память. Стирая воспоминания, вы стираете личность. Память  –
это не набор единиц и нулей.

Профессор пожал плечами.

– Ну что ж, дело ваше. Вы говорите с точки зрения гуманиста.

Она рассмеялась. Этот человек, мнящий себя продавцом счастья, даже не догадывался о том, кто стоит перед ним в данный момент.

– Некоторые изобретения не должны были увидеть свет. Скажите, сколько преступлений под благими предлогами было сокрыто при помощи этого аппарата? Держу пари, у вас нет отбоя от мафиози, что желают спрятать свои преступления. А что? Свидетель жив, а сказать не может ничего. Потому что не всё помнит. Нет, – она задумчиво покачала головой, – вы не продавец счастья. Вы продавец забвения.

Мужчина нахмурился.

– Мне жалко, что у нас не получилось конструктивного диалога.

Через десять минут Ева, завернувшись в плащ, ехала по городу на своём мотоцикле. Она двигалась медленно мимо сверкающих витрин магазинов, мимо окон, из которых лилась музыка, слышался смех и кружил запах свежей выпечки. Она двигалась навстречу своим снам, от которых вновь и вновь будет просыпаться по ночам и глядеть в пустоту. Навстречу своему вечному, длящемуся столетия, одиночеству существа, вырванного из этого мира.

А её лицо озаряла улыбка.

24.11.2016 г.

С. КОЛЬЦОВ.

Рисунок автора.