История эта кому-то покажется  глупой выдумкой. А, тем не менее, всё это случилось на самом деле с моим приятелем, который вовсе не врун, да и к чему ему врать-то и рассказывать про всё это, если бы оно не было правдой? Думаю, что незачем. И то верно. История его настолько меня увлекла, что я запомнил её в мельчайших подробностях и могу передать дословно от начала до конца. Потому и поведу рассказ от лица автора.

Тот день, когда всё это произошло, был не праздничным. Таких дней в году большинство, и они вообще не запоминаются. Так, – серенький, будний денёк, и всё. Но на долю того дня выпала другая миссия: он запомнился мне на всю жизнь ввиду того обстоятельства, что изломал эту самую жизнь в щепки.

Рано утром я, как обычно, поднялся в отвратном настроении из-за необходимости идти на работу. В выходные дни я просыпаюсь и пребываю в другом настроении. Вяло, с неохотой, принял душ, побрился и собрался было приготовить себе яичницу, как вдруг вспомнил, что вчера забыл купить яиц. Перспектива голодного утра ещё больше меня разозлила, и я стал даже проклинать свою холостяцкую жизнь. Я ещё не успел вам сказать, что холост, ну да это и так понятно. О том, чтобы расстаться со своим одиночеством  я подумывал уже давно. Иной раз такая тоска берёт, что хоть волком вой от жизни такой. Вот у других – совсем иное дело: жёны, дети, уют в доме – семья. Придёшь, бывало, к кому-нибудь в гости, сердце так и защемит от умиления, глядя на всю эту идиллию. «Вот, – думаю, – и мне бы так». Хорошо, радостно на душе. Но, иной раз застанешь скандал в семье, когда ругань несусветная, крики, плач, и думаешь тогда: «Э, нет, братец. Тошно это. Подожду немного ещё своего счастья». А куда ждать-то ещё? Уже четыре десятка намотал, а вкуса счастья не ощутил. И просто ждать – дело пропащее. Нужно искать счастье это, не сидеть на месте, тогда его и найдешь. Так знающие люди советуют.

Я действовал, бывало, и довольно интенсивно. Было время, когда я посещал клуб одиноких и разбитых сердец «Кому за тридцать». Но там всем женщинам было за тридцать больше раза в два, и сердца их, видимо, уже настолько разбиты мужчинами, что они всех шугались мужиков и сидели в тёмном углу отдельной колонией, крепко взявшись за руки. Были там две-три женщины предпенсионного возраста, но пока я им улыбался, строил глазки, подготавливая к тому серьёзному шагу, что им предстоит сделать, их уводили конкуренты, буквально из-под моего носа,– уверенной, твердой походкой по дороге счастливой супружеской жизни. Ходил я также и по разным службам знакомств. Если кто не знает – есть такие люди (раньше свахами назывались, а теперь менеджерами по созданию благополучной семьи), которые за деньги подберут вам пару для совместного проживания в считанные минуты. Тут самому можно биться годами, бесплатно выискивая в водовороте жизни свою суженую, а так моментально, но за деньги, вам находят её. Удобно очень. Но накладно. Так вот.  Ходил я по таким электронным свахам, смотрел фотографии, выбирал, какая нравится, но при встрече они оказывались или совершенно другими женщинами, к которым нужно много лет присматриваться и привыкать, или просто мужиками.

Но сам факт, что я начал делать движения в сторону расшатывания монолита своей холостяцкой жизни – уже мне не нравился. Я злился на себя, ругал плохими словами, убеждал свое пошатнувшееся сознание в том, что всё это ни к чему. «Придёт, — думал я, — в твою устроенную квартиру посторонняя женщина. Начнёт всё переставлять, поправлять на свой лад, а потом привыкай да подолгу ищи, что где лежит. А вдруг она много ест или подруг станет приводить? А если у неё полно родственников в деревне и все они будут приезжать и подолгу жить без регистрации?  Вот сколько проблем моментально возникает после одного непродуманного шага. Нет. Подержусь ещё. Может, всё обойдется?»

В тот злополучный день, проклиная холостяцкую жизнь, я не знал, что именно сегодня она для меня закончится. А виною всему окажется случай – и больной, и смешной одновременно.

Когда я подошёл к остановке, желающих уехать на работу было слишком много даже для российского общественного транспорта. Привыкшие ко всему россияне уже готовились штурмовать троллейбус, который ещё неизвестно, когда подъедет. Подготовка началась заранее, и процесс пошёл. Мужчины, что покрепче, плечами отпихивали слабых, женщин и детей. Толкотня приняла масштаб гораздо шире, чем в советские времена в очередях за дефицитом. Послышались одиночные бранные выкрики и звонкие шлепки пощёчин. Утро радостно убеждало в том, что день задался. Моментально образовалось три шеренги – крепкие мужчины, женщины, закрывающие собой детей и сами дети. По недосмотру я оказался среди детей, что само по себе меня шокировало, но и изменить ситуацию мне не удавалось ввиду непоколебимости женской шеренги. Здесь нужен был бульдозер.

Из-за угла показался транспорт, и первая шеренга хорошо развитая физически, разом сдвинулась, отступая. Женщины стояли насмерть, но их физподготовка явно уступала мужской, и феминистские ряды дрогнули под натиском настоящих мужчин. Раздавались стоны, предупреждающие крики о спасении детей, напоминание, что дети – наше будущее. Слабые звенья стали выпадать из единоборства в полном смысле слова. Они, как попало, валились на асфальт, подминая под себя всё, что было рядом. Меньше, чем за семнадцать мгновений большая часть народа валялась на земле и уже не могла претендовать на участие в захвате троллейбуса. Произошёл естественный отбор по диким, но справедливым законам джунглей.

Всю эту картину я наблюдал уже снизу, оказавшись уроненным одним из первых. Следом на меня посыпалось ещё несколько тел, придавив к земле намертво. Рядом со мной застонала женщина хрупкой конструкции, и я убедил себя в необходимости проявить свои мужские качества. Превозмогая тройной вес чужих тел на себе, я выбрался на поверхность и подобрался к стонущей женщине, оттащил её в сторону, где она уже не подвергалась смертельной опасности, и склонился над ней. Мне показалось, что она потеряла сознание и очень нуждается в искусственном дыхании. Недолго думая, я припал к её устам, но забыл, что дальше нужно делать: вдыхать в неё воздух или наоборот. Пока я лежал на ней и вспоминал последовательность действий, она перестала стонать и открыла глаза. Она смотрела на меня спокойным изучающим взглядом. Оценив обстановку и убедившись, что жива, женщина задвигалась подо мной, побуждая хоть к каким-нибудь действиям с моей стороны. Да, бездействие – худшее из преступлений в такой ситуации, и я быстро поднялся на ноги, протянув ей свою «руку помощи». Оскорблённая моим решением, она хмыкнула  и, отвергнув искренний порыв, попыталась встать сама, но, вскрикнув от боли, повалилась наземь, схватившись за правую ногу.

Дело принимало серьёзный оборот, и всякие форс-мажорные обстоятельства не входили в мои планы. Когда-то давно мама учила меня быть мужчиной до конца, и была в этом не права. Она, вероятнее всего, не попадала в подобную ситуацию. Помня мамины слова, я обнял незнакомку за плечи, насколько мог нежно встряхнул её и попытался поставить хотя бы на одну ногу. И только лишь я приподнял её с земли, в спине моей что-то хрустнуло, лязгнуло и от боли свело челюсть.

— Как вас зовут? — почему-то спросил я.

— Александра, — почему-то ответила она и добавила: – Можно Саша.

— А меня Владимир. Можно и… — Резкая боль не позволила продолжить перечислять все возможные варианты моего имени.

Вероятно, мы поняли, что долго не протянем на этом свете и решили познакомиться. Ничто так не сплачивает людей как несчастья и опасность. В нас одновременно вспыхнула непреодолимая жажда жизни, и мы стали за неё бороться.

— Так, — скомандовала Саша. – Я медик. Ты будешь меня слушать и выполнять все указания. Понял? – Угасающее сознание моё отметило, что мы уже перешли на «ты».

«Вот и славненько, — подумал я. – Значит, скоро конец». Но в ответ, как можно бодрее, закивал.

— Постарайся повернуться ко мне спиной. Знаю, миленький, что тебе больно, но по другому у нас сейчас не получится, — со стоном произнесла Александра. Я сделал, как она велела, и с трудом развернулся.

— Обхвати меня за голень, приподними и дёрни всем телом вперед. Всё это проделаешь на счёт «три». – По её команде я, превозмогая боль, выполнил это движение и услышал щелчок в её ноге. Сашенька зажмурила глаза и затихла. Повернуться я не мог, но, держа её ногу у себя под мышкой, ощутил, что ей уже легче и боль отпускает. Спустя некоторое время, она попросила освободить ногу и осторожно поднялась.

— Вывих. Противная штука. Без помощи не вправить. Ну, теперь давай с тобой разберёмся. – Саша склонилась к моей перекошенной спине, задрала рубашку и прижала пальцами поясницу. – Всё ясно: радикулит. Далеко живёшь?

— В четвёртом доме от остановки, — простонал я. Поясница, и то, что ниже, разрывалось от боли. Будто раскалённые спицы вонзили в моё тело.

— Вова, придётся собрать волю в кулак, опереться на меня, послать всех погромче и похромать домой. – Только теперь, внимательно рассмотрев Сашеньку, я отметил, что она очень привлекательная блондинка.

Бабульки у подъезда, как по команде, притихли и проводили нас долгим понимающим взглядом. На их памяти не было случая, когда бы я приходил домой в обнимку с женщиной. Новость сногсшибательная и затмит телевизионные сериалы на пару дней. Кое-как втащив меня в квартиру, Сашенька принялась оказывать первую помощь.

— Где у тебя лекарства? – Я объяснил. – Да тут нет ничего, — в ужасе воскликнула она. – Один активированный уголь. Я мигом в аптеку.

И упорхнула. Я нашёл удобное положение и задремал.

— Давай снимать брюки и сделаем укольчики, — сквозь сон её голос прозвучал ласковой мелодией. – Сейчас сделаем новокаиновую блокаду – и ты оживёшь. Действительно. После нескольких уколов наступило сладостное облегчение.

— Скажите, доктор, когда всё это закончится, я смогу играть на рояле?

— Конечно, — серьёзно ответила она.

— Надо же. А раньше я не умел.

— Теперь, шутник, забирайся в кровать, вытянись и постарайся поспать, — сказала Сашенька. —  Немного погодя проведём полный курс по другой схеме.

— У тебя, наверное, дела? Мне уже гораздо лучше.

— Как же я тебя одного оставлю? Это временное облегчение, и я должна быть рядом. Сейчас тебя укрою, и ты поспишь. – Она заботливо подоткнула плед под меня со всех сторон.

— Посиди со мной, Сашенька, не уходи, — попросил я. —  Она присела на краешек кровати и склонилась ко мне.

А потом мы поцеловались. И тот поцелуй был лёгкий, скользящий, почти школьный. Счастье мощным потоком разлилось по мне и на какой-то миг задержалось в спине, отозвавшись слабой болью. Это радикулит смеялся и радовался за нас.

Валерий Дольников

Иллюстрация С. УСОЛЬЦЕВА.