Алексей Иванович Миненко коренной житель Михайловска. Родился он в 1928 году, когда город был селом, а о переименовании его в Шпаковское ещё никто и не помышлял. Здесь он учился в начальной школе, работал в колхозе, потом из Михайловского военкомата уходил на срочную службу в армию, вернулся, женился, несколько лет трудился ездовым в районном исполкоме, вновь работал на хлебной ниве, наконец, отработав в общей сложности 57 лет на производстве, ушёл на заслуженный отдых.

Алексей Иванович – живая история города и района. Он хорошо помнит, с чего начиналось колхозное движение на Ставрополье, как тяжело пришлось в период немецко-фашистской оккупации, как возрождалось сельское хозяйство в сороковые-пятидесятые, как крестьяне стали получать реальные деньги за свой труд, как из года в год росло их благосостояние. И как грянула перестройка, коренным образом изменившая жизнь не только военного поколения нашей страны.

— Нас называют детьми войны, — немного смущаясь и чувствуя какую-то неловкость, говорит ветеран труда. – Такое было время, и у меня язык не поворачивается кого-то осуждать в этом. Наверное, и в Америке, и в Англии, и в других странах детям тоже не сладко приходилось в то время.

К сожалению, школу мне пришлось бросить после первого класса. Работал в колхозе «Сталинская конституция», помогал старшим. Ну, а когда началась война, нас, подростков, стали привлекать по-взрослому. Мы и на быках работали, и зерно сушили на токах, и скот пасли. Словом, занимались любым крестьянским трудом.

До прихода немцев михайловцы трудились в поле. Собрали почти половину урожая, как пришёл приказ эвакуироваться. В суматохе колхозный скот и технику погнали в сторону села Александровского. Не доходя до Спицевки, вдруг пришла другая команда: прекратить эвакуацию и возвращаться назад. Впоследствии выяснилось, что это была дезинформация, ловко распространённая фашистами в советском тылу.

Вернулись. Немцы ещё не пришли. На токах лежало зерно. По какой-то негласной договорённости люди стали разбирать зерно и прятать по сараям и подвалам. Трактора, свиней, коров, быков и лошадей угнали далеко в степь и оставили там, в надежде, что немцы их не найдут.

— Над селом стояла гнетущая тишина, даже собаки старались лишний раз не лаять, словно чувствовали приближение чего-то страшного, — вспоминает Алексей Иванович. – И это страшное и в самом деле вскоре появилось в виде гитлеровцев на машинах, мотоциклах и обозах. Народ собрали на сельской площади и объявили, что наступил новый порядок, с комендантским часом и строгим соблюдением немецких законов. За неповиновение полагался расстрел.

Михайловцы разбрелись по хатам, предпочитая не показываться на глаза немцам. Но те сами вваливались в жилища селян, требуя продовольствие.

Алексей Иванович, наверное, одним из первых в селе встретился с немцами. Он возвращался с мельницы на зерноток, что располагался в районе нынешнего кафе «Лесок». Навстречу двигался немецкий танк, который, не останавливаясь, проследовал к центру села. Подъезжая к бригаде, на главном тракте (автодорога в направление Ростов-на-Дону) четырнадцатилетний подросток столкнулся с основной колонной немцев, которые на телегу и возчика не обратили никакого внимания.

— По приказу немецкого коменданта в селе назначили старосту. Им стал Кирилл Баев, — неторопливо продолжает ветеран труда. – Он объявил колхозникам, что немцы приказали выходить в поле собирать оставшийся урожай. Всё зерно, собранное на полях при немцах, складировалось на железнодорожной станции, а отсюда оно куда-то увозилось, видимо, в немецкий тыл.

Период оккупации длился недолго. Враг бежал из Михайловского так же стремительно, как и пришёл, оставив лошадей и разбитую военную технику. Наши войска помогли с другой тягловой силой – оставили быков, а сами устремились вслед за отступающими немцами.

— Легче мы, конечно, жить не стали, но ощущали какой-то необъяснимый подъём сил. Ещё бы, ведь фрицы изгнаны с родной земли, нам же оставалось мечтать о светлом будущем, в которое мы искренне верили и в которое всем сердцем стремились, — говорит Алексей Иванович. — Работать приходилось от зари до зари. Но мы не жаловались, всё делали для фронта, всё для победы. Май 45-го был встречен как самый долгожданный праздник. И как поётся в песне «со слезами на глазах». Многие наши земляки не вернулись с фронтов Великой Отечественной, и мы, подростки, вынуждены были заменить их на другом фронте – трудовом.

Мальчишки и девчонки, чьё детство выпало на годы войны, особое поколение. Они рано стали взрослыми, рано познали всю тяжесть физического труда, во многом благодаря их вкладу наша страна победила. Кстати, после войны молодому колхознику из села Михайловского Александру Миненко в торжественной обстановке вручили медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

Трудились подростки, что называется, до седьмого пота. Дневная норма выработки была такой. На лошадях надо было вспахать один гектар, на быках 75 соток. Свои нормы были по севу, кормозаготовке и т. д. Кроме того, необходимо было платить налоги в виде натурального продукта. С каждого двора в год взималось 120 литров молока, 150 куриных яиц, 20 кг мяса, 150 кг картофеля, полшкуры животного, нет её, плати деньгами. Тяжело жилось, очень тяжело. И если бы не личное подсобное хозяйство, многие бы просто не выжили, ведь платили за трудодни крайне мало, часть зерном, часть деньгами. Причём в конце года, вспоминает ветеран. С особой теплотой Алексей Иванович говорит о домашних мельницах. Так михайловцы называли жернова, каменные круги на металлической оси, меж которыми перетиралось зерно. Из воспоминаний детства самое яркое — кукурузная каша и кукурузные оладьи.

В 1953-м, после смерти Сталина, народ почувствовал ослабление государственного пресса. Новый руководитель страны Георгий Маленков в два раза снизил сельхозналог, списал недоимки прошлых лет, а также изменил принцип налогообложения жителей села. В эти годы в народном фольклоре возникла поговорка: пришёл Маленков – поели блинков.

У крестьян появилась возможность работать в Ставрополе на промышленных предприятиях. В колхозах также стали больше платить. В эти годы началось преображение села Михайловского. И, прежде всего, это было видно по крышам домов, ранее сплошь соломенным да камышовым, а теперь перекрываемым шифером, реже железом.

До 1949 года Алексей Иванович Миненко работал в колхозе «Сталинская конституция». Основная бригада с рабочим скотом и кузницей располагалась в районе нынешнего газового хозяйства, машинно-тракторная станция — на территории первой площадки завода «Цитрон», молочно-товарная ферма – на хуторе Верхнерусском. Собранное зерно сначала хранилось в поле, затем его перевозили в амбары Палагиадского хлебоприёмного предприятия. Зерно, выдаваемое для личных нужд, везли на помол на колхозную мельницу, которая находилась на нынешней улице Гагарина.

Потом А. И. Миненко служил четыре года в армии. Демобилизовался в звании сержанта, десять лет работал ездовым в райисполкоме, после чего перешёл в новообразовавшееся опытное хозяйство, созданное из нескольких мелких колхозов и совхозов.

Механизатор Миненко считает, что самыми благодатными для крестьян были семидесятые годы. В хозяйство поступала новая техника, неуклонно росла урожайность сельскохозяйственных культур, престиж крестьянского труда также был на высоте. И быт селян неузнаваемо изменился по сравнению с предыдущими годами. Крестьянин не только хорошо трудился, он мог себе также позволить цивилизованный отдых на море, в санаториях, экскурсии в другие регионы страны. Как признаётся Алексей Иванович, он пять отпусков отдыхал на Черноморском побережье, а за добросовестный труд вот-вот должен был получить новенькие «Жигули», но в середине восьмидесятых в стране начались крутые изменения. И жизнь потекла в совершенно ином русле. Но это уже другая история.

С. СЕМЁНОВ.

Фото автора.