Геннадий Андреевич ПИСОЦКИЙ – член союза журналистов России, автор многих публикаций, связанных с историей Кавказа, в том числе об А. С. Пушкине, его близких друзьях, родственниках. Так, недавно в газете Труновского района «Нива» вышел материал Г. Писоцкого о младшем брате поэта – Льве Пушкине. Другой – о секунданте и лицейском товарище Пушкина – Константине Карловиче Данзасе и его приятеле – Николае Николаевиче Раевском, герое войны 1812 года. Также была интересная историческая зарисовка об орехе фундуке в селе Донском.
Сам автор проживает в городе Сочи, в посёлке Лазаревское, работает заведующим отделением ГБПОУ КК «Сочинский торгово-технологический техникум». В сфере образования уже 30 лет, помимо этого он публицист. Более двухсот его статей различной тематики опубликованы в сочинских газетах. И сегодня мы предлагаем вашему вниманию основанный на исторических событиях материал Геннадия Андреевича о деятельности на Кавказе дипломата, кавалера ордена Железного креста графа Фридриха-Вернера фон дер Шуленбурга. Написано в свойственной автору манере – простым, доходчивым языком, с искромётным и к месту юмором, и при этом с глубоким уважением к истории нашей Родины.

Кавказская миссия графа Шуленбурга Часть 1

В ноябре 1944 года все мировые информационные каналы облетела новость о казни участников заговора против Гитлера. В числе казнённых был и немецкий дипломат, кавалер ордена Железного креста граф Фридрих-Вернер фон дер Шуленбург – потомок древнейшего дворянского рода Германии, аристократ, которому выпала неприятная обязанность объявить Молотову о начале войны с фашистской Германией.После вручения ноты об объявлении войны Шуленбург от себя лично добавил, что считает решение Гитлера безумием. Он был так расстроен, что даже прослезился, поскольку не желал этой войны и неоднократно доносил в Берлин, будучи послом Германии в Советском Союзе, о том, что Советский Союз имеет сильную армию и огромные индустриальные ресурсы. Ещё в мае 1941 года он трижды встречался в Москве с советским полпредом в Берлине Владимиром Деканозовым и 5 мая прямо предупредил своего собеседника о грядущей войне, даже назвал её дату: «Господин посол, может, этого ещё не было в истории дипломатии, поскольку я собираюсь вам сообщить государственную тайну номер один: передайте господину Молотову, а он, надеюсь, проинформирует господина Сталина, что Гитлер принял решение 22 июня начать войну против СССР. Вы спросите, почему я это делаю? Я воспитан в духе Бисмарка, а он всегда был противником войны с Россией…».
Советское руководство сочло заявление дипломата провокацией на самом высоком уровне, а сообщение немецкого посла хитрым ходом со стороны Гитлера с целью вынудить Сталина пойти на новые уступки немцам. Откуда же у немецкого аристократа-прагматика, потомка рыцарей-крестоносцев, такое отношение к России? Ответ очевиден — из биографии дипломата.
В 1911 году в Санкт-Петербург с верительной грамотой министерства иностранных дел Германии прибыл блестяще образованный дипломат, доктор государственно-правовых наук, путешественник, спортсмен и модник фон дер Шуленбург, назначенный консулом Германской империи в Тифлисе. Высшее Петербургское общество было очаровано графом с безупречными манерами, прекрасным русским языком и приятным, но сухим юмором – в кулуарах даже жалели молодого дипломата: «Загнали любезного в провинцию, видать, неугоден стал кому-то!». Но невдомёк было досужим господам, что кроме европейских университетов была за спиной у графа учёба в Берлинской артиллерийской школе и служба в 9-м Потсдамском полку, прекрасное знание баллистики, военной топографии и фортификации!
Принятый в тифлисском обществе граф быстро приобрёл популярность и наладил отличные отношения с членами гражданской и военной администрации, которые предоставили ему все возможности для удовлетворения его страсти к охоте. Проявлял дипломат и интерес к этнографии и естественной истории Кавказа. Экспедиции часто заводили его в дикие горные районы, где немецкий спортсмен перезнакомился со всеми местными проводниками – все знали, что Фридрих ищет знаменитого Кавказского зубра – адамбея!
Летом 1913 года консула срочно вызвали в Берлин, где состоялась его встреча с турецким военным министром – Энвером. Политические авантюристы быстро нашли общий язык, и турки передали немецкому генштабу резидентуру турецкой военной разведки на Кавказе. Шуленбургу было приказано пройти по линии и активизировать сеть «спящих» агентов от Крыма до Ахалкалакского пашалыка в Грузии, включая Черноморское побережье Кавказа.
В Петербург Шуленбург вернулся не один. За ним уныло следовал секретарь Вилли Лемке, который был полной противоположностью своего начальника – рано располневший, с залысиной, неуклюжий, в мешковатом костюме, купленном в магазине готового платья, вечно помятый и сонный он вызывал у окружающих чувство жалости, весь вид его красноречиво говорил о классическом неудачнике, которого судьба загнала в далёкую чужбину. Лишь глаза, колючие и цепкие, не соответствовали образу. Действительно, графа сопровождал кадровый офицер Германского генерального штаба, капитан Лемке, за спиной которого был ряд успешных операций в Польше и Прибалтике. Опытный фотограф и картограф в совершенстве владел искусством составления таблиц артиллерийской стрельбы и привязки местности к театру боевых действий. В Варшаве он успешно ушёл от российской военной разведки, не оставив даже следов. Человек-призрак, так его охарактеризовали опытные сыщики Варшавского отделения контрразведки. В немецком посольстве российской столицы дипломаты получили багаж, пришедший с дипломатической почтой: цейсовские бинокли, новейший прибор – теодолит, шифры, чернила для тайнописи, замаскированные под жидкость для сведения мозолей, портативный фотоаппарат размером всего с обувную коробку. Лемке умело снарядил новейший пистолет — артиллерийский парабеллум, отличавшийся дальностью и убойностью стрельбы, а также увеличенной обоймой для патронов – на кавказских дорогах было неспокойно, могли и ограбить!
8 августа 1913 года тифлисский консул Германии отправился в министерство иностранных дел Российской империи и испросил разрешение посетить Крым и Кавказ в лечебных целях, каковое и было без проблем получено.
Крым встретил путешественников летним зноем и гостеприимством курортников. Граф стал желанным гостем на вечеринках и курортных балах, днём купался в бухтах, а его унылый секретарь фотографировал господина на фоне боевых кораблей Черноморского флота и оборонительных бастионов. Эта чрезмерная страсть к фотографированию и привлекла внимание вахтенного офицера крейсера «Цесаревич», который немедленно сообщил по команде.
Дипломатами заинтересовалась военная разведка флота. На закрытом совещании было решено начать разработку, но, учитывая высокую статусность объекта, было решено передать дело от военной разведки охранному отделению особого корпуса жандармов.
Из Санкт-Петербурга телеграфом была затребована оперативная группа, которая курьерским поездом и прибыла в Феодосию, куда тем временем перебрались дипломаты. Старшим группы был опытный жандарм – полковник Николай Михайлович Васильев с внешностью чиновника заштатного департамента, выехавшего на курорт погреть свои косточки, для правдоподобности полковник опирался при ходьбе на трость и прихрамывал. Офицер особых поручений штаб-ротмистр Сергей Васнецов играл роль провинциального ловеласа – в шляпе канотье, во франтоватом сюртуке, с закрученными дурацкими усиками и брошью, неестественно большой для настоящей, он умело волочился за девицами – было видно, что это занятие ему по вкусу и даже в образ входить не пришлось. Унтер-офицер охранного отделения, лучший филёр Петербургского сыска и, по совместительству, умелый взломщик Иван Михеев, в засаленной кепке мастерового и в рабочей блузе, волок тяжёлый чемодан со слесарным инструментом, отмычками, щипцами и тремя браунингами, недовольно бормоча под нос ругательства (ему не разрешили взять в дорогу его любимый револьвер системы нагана, оторвали от помидорных грядок в Сестрорецке, запретили упаковать в чемодан смородиновое варенье). Образ мастерового, выехавшего на заработки, вышел чрезвычайно правдоподобно.
Разместились по отдельности: Иван на постоялом дворе, штаб-ротмистр напросился в гости к попутчице, феодосийской домовладелице, а полковник отправился на явочную квартиру охранного отделения, где состоялась встреча с офицером Крымского жандармского управления. Толковый жандармский поручик детально доложил о действиях объекта и добавил, что секретарь дипломата приобрёл два билета на пароход до Новороссийска (один в первый класс, а другой во второй). Полковник приказал немедленно купить три билета на этот же пароход – первого, второго и третьего класса. Билеты были доставлены и переданы членам группы.
Утром на пристани царила суета, шла погрузка на пассажирский пароход, публика была разношёрстной, преобладали дачники, стремящиеся на более дешёвые кавказские курорты, владельцы дачных поместий, барышни в преддверии бархатного сезона и в поисках женихов, мелкие торговцы и мастеровой люд – группа идеально вписывалась в социальную среду и не вызывала никаких сомнений.
Дипломаты важно проследовали в свои каюты. Граф переоделся в белый костюм и прогуливался по палубе. Лемке заперся в каюте, иллюминаторы которой выходили в сторону берега. Пароход отвалил от пристани и вышел в прибрежные воды.
Штаб-ротмистр ухлёстывал сразу за тремя дочерями унылого статского советника, девицы, визжа и хохоча, играли в фанты с Васнецовым. Полковник расположился в шезлонге и вдумчиво читал газету, умело контролируя ситуацию. Иван на нижней палубе боролся с морской болезнью, его высказывания в адрес морского царя Нептуна вызывали немое почтение у пассажиров 3 класса.
Когда Шуленбург отправился обедать в ресторан, Васнецов, проходя мимо шезлонга полковника, процедил сквозь зубы: «Бликует, съёмка из каюты». Полковник не спеша поднялся и, не оглядываясь, направился в каюту. Штаб-ротмистр ждал его в узком коридоре и доложил, что «секретарь» ведёт съёмку береговой полосы. Было принято решение продолжать наблюдение, чтобы не спугнуть резидентов и выйти на агентуру в населённых пунктах.
Пароход благополучно пришвартовался в Новороссийской бухте, пассажиры устремились по своим надобностям. «Дипломаты» отправились в заранее забронированные номера гостиницы «Метрополь» по улице Серебряковской, оперативная группа разместилась в доме землемера Аксёнова – напротив гостиницы (это была одна из конспиративных квартир жандармского управления Черноморской губернии для наблюдения за гостями элитной гостиницы).
Вскорости, германский граф вышел из гостиницы и, помахивая тростью, отправился на променад по набережной Новороссийска, за ним последовал штаб-ротмистр. Теперь офицер походил на мелкого чиновника почтового ведомства – в потёртом сюртуке, очках и папкой бумаг в правой руке. Шуленбург не спеша прошёлся по пристани и вошёл в кондитерскую Кюр-оглы на Элеваторной улице. Васнецов мысленно потёр руки: «Есть! Первая явочная квартира и агент! Скорее всего это «консерва»! («консерва» на жаргоне жандармов – законсервированный агент, — Авт.).
Штаб-ротмистр проследовал к полковнику и доложил о контакте наблюдаемого лица с кондитером. Немедленно была разложена карта и обозначены населённые пункты Черноморской губернии, где могли находиться вражеские агенты. Туапсе, Лазаревское, Сухум – сделал вывод полковник Васильев: «Срочно отправляемся по линии, группу разделяем на две части. Первым отправляетесь вы – господин штаб-ротмистр! Ваша легенда меняется – вы нищий студент и путешествуете к тётушке в дачное поместье окрестностей Уч-дере. Поедете в общем дилижансе, расплачиваетесь мелкими монетами, питаетесь в придорожных трактирах». Ротмистр уныло переспросил: «А хлебные крошки со стола собирать и съедать?». «Это лишнее, – ответил полковник, — ведите себя культурно, ложки и тарелки не вылизывайте, дабы не привлекать излишнего внимания». Легенда полковника осталась прежней, а унтер Иван Михеев был назначен извозчиком при начальнике группы, что его несколько обрадова-ло – всё-таки повышение!
Действительно, поутру германские агенты в мягком экипаже отправились по Новороссийско-Сухумскому шоссе. С ночи в почтовом дилижансе трясся жандармский офицер в мундирчике студента Горного университета. За немцами ехал экипаж полковника Васильева, Иван лихо управлялся с лошадками и благодарил судьбу за летнюю командировку к морю. Периодически экипаж графа Шуленбурга останавливался и секретарь Лемке фотографировал господина на фоне живописных пейзажей Причерноморья. В Архипо-Осиповке состоялся большой привал. Жандармский полковник вкушал шашлык, его извозчик доедал цыплёнка, а штаб-ротмистр упрашивал проезжего купца накормить его обедом.
В Туапсе прибыли к вечеру. Немцы отправились в фешенебельную гостиницу города «Сан-Ремо» по улице Петра I. Сыщики разместились в гостинице «Пассаж» на той же улице. Было установлено наблюдение за графом и его секретарём.
На следующий день, ближе к полудню, Шуленбург отправился на прогулку. Любуясь центральным проспектом Туапсе, он останавливался у витрин галантерейных магазинов. «Высматривает «хвоста» — понял жандармский унтер Михеев, одетый под портового биндюжника, — ну ничего, нас и этому учили!». Дойдя до Романовского проспекта, граф вошёл в контору компании «Зингер». «На кой ляд мужику швейная машинка?» – подумал Иван, но по команде доложил. «Есть второй контакт!» — заключил полковник. И отдал команду следовать в село Лазаревское: «Там и проведём акцию, а сейчас в путь!»
Конец августа 1913 года выдался в селе Лазаревском тёплым и урожайным. Курортников было превеликое множество. Трактирщик Али-Оглы не успевал завозить провиант и восточные сувениры. Именно в его гостинице при трактире (что располагался неподалёку от нынешнего Дома быта) и обосновались иностранные путешественники – немецкий дипломат и его секретарь. Настроение у них было замечательное: основная часть задания выполнена – отсняты и зафиксированы в топографических картах новые порты Российской империи! Агенту Турецкой разведки Али-Оглы был передан пароль от его начальника – генерала Энвер-Паши и поручено курсировать от Новороссийска до Сухума по «торговым надобностям». Расслабившись местным вином «Чухук-Бордо», гости отправились к морю, чтобы снять усталость от длительного путешествия.
Полковник Васильев собрал военный совет из своих соратников. Рассматривались разные варианты, но остановились на плане, который предложил Иван Михеев: «Летом на курорты всякое жульё съезжается. Предлагаю: дверь в номер сломать, а имущество дипломатов похитить!». «А как отступать будем?» – спросил штаб-ротмистр. «Да паровую лодку на пристани захватим и уйдём в Новороссийск», спокойно завершил полковник. Быстро разобрали браунинги, Иван взял инструмент. Дверь в номер была вскрыта в доли секунды. Ротмистр засветил все негативы, в дорожные чемоданы были упакованы: фотоаппарат, теодолит, топокарты и записи. Парабеллум благородно оставили – а вдруг, действительно, нападут на путешественников разбойники? Загрузив добычу в экипаж, группа ринулась к причалу. Владелец паровой лодки невозмутимо потребовал платы – по три рубли с человека, но три наставленных на него браунинга изменили его взгляды на оказание транспортных морских услуг населению, и паровая лодка, стремительно набирая ход, отвалила от Лазаревской пристани.
Акция жандармского управления сыграла значительную роль в годы первой мировой войны – германские крейсеры Гебен и Бреслау так и не решились подходить вплотную к берегам Черноморского побережья в связи с отсутствием лоций и топографических карт побережья.