Счастье быть свободным

С. Берченко
Счастье быть свободным

Продолжение.
Начало в № 93
от 11 декабря 2018 г.
У одного из таких зданий Игорь увидел, как молодая женщина безуспешно пытается поставить лестницу на край открытого окна первого этажа. Это казалось настолько нелепым, что Игорь не сразу понял, что же происходит на самом деле и для чего ей это понадобилось? Ведь чтобы залезть в окно, если допустить, что именно это являлось её целью, в качестве опоры хватило бы обычной табуретки. Во внешности симпатичной, рыжеволосой женщины, которой на вид казалось не больше тридцати пяти лет, было нечто такое, что мешало отказать ей в помощи, возможно открытый, заинтересованный взгляд зелёных, аккуратно подведённых чёрным карандашиком глаз, ярко напомаженных оранжевым губ, ухоженный маникюр. Да и помощь-то была нужна несложная: проникнуть в квартиру и изнутри открыть захлопнувшуюся дверь.
Медоед лестницей не воспользовался, подтянувшись, без труда перемахнул в окно. Перед ним открылось уютное жилое помещение с закрытой дверью со стеклом и занавесочкой в соседнюю комнату. На выкрашенном краской светло-коричневом полу расстелен огромный, почти на всю комнату, пёстрый палас. Сверху блистала гранями люстра, состоящая из множества мелких, обточенных под хрусталь стеклянных долек. У задней, параллельно окну, стены почти с таким же, как на полу, но висевшем на ней ковром, располагался широкий, мягкий диван с зелёной обивкой в крупную, тёмную клетку. На нём, со стороны пристроенного сбоку торшера, лежала пара атласных подушек. На журнальном столике неров-
ная стопка просмотренных газет с пометкой карандашом: эм шестнадцать тире два, то есть улица Мира, дом шестнадцать, квартира два. Стоящий посредине боковой стены сервант блестел стёклами, а за ними мерцали хрустальные рюмки, бокалы и вазы, сверкала позолотой фарфоровая посуда с тонким, японским рисунком шишек и хвои. Он направился к входной двери и прежде, чем отворить её, оглядел вешалку. Ни одной вещи, которая указывала бы на присутствие в доме мужчины. Только рядом с железной баночкой для ваксы внизу лежала грубая сапожная щётка с характерным износом. «Это от того, – сразу догадался Медоед, – что применяется для чистки грубых, не хромовых, сапог к полевой форме одежды, в которой уходят на боевое дежурство. Мужик здесь есть, и он живёт тут постоянно, – решил он».
Щёлкнул замок и только было Игорь потянул дверь на себя, как сразу же, не давая ему и шага ступить, в квартиру впорхнула хозяйка. Она увлекла его в комнату и в качестве благодарности предложила стаканчик вермута. Он отказался, но из вежливости опустился на табурет, стоящий недалеко от двери в небольшую, опрятную кухоньку. Они разговорились.
– Я тебя видела, – сказала она уверенно, – ты ехал со мной в одном поезде из Читы. А потом в автобусе, до городка.
– Извините, не помню. Мне было не до вас, – не очень-то учтиво ответил он, но опомнился и опустил голову, – тащил огромный чемодан.
Её это как будто не обидело,
– О да! – покачала она головой. – Чемодан у тебя приличных размеров. А почему ты так поздно приехал?
– В каком смысле? – не понял Игорь.
– Ну, – она вскинула ладони в стороны и пожала плечами, – другие лейтенанты уже месяц, как в городке. Расселились, заняли лучшие места в общежитии, – она лукаво улыбнулась. – Ты же остановился в общежитии?
«Не хочет ли она предложить остаться у неё жить?» – у Игоря мелькнула мысль, он почесал затылок:
– Понимаете… В нашем училище выпуск на целый месяц позже, чем во всех остальных, – ответил и стал чесать ногу.
Она заметила это, с пониманием спросила:
– Что, клопы так и донимают?
– В общежитии? – уточнил он, –
Не то слово… Поедом едят. Стоит только выключить свет, так строем начинают ходить.
– Прямо по кровати? С песнями?..
Они вместе рассмеялись.
– Клопы здесь знаменитые, – заметила хозяйка. – Есть среди них и такие, что пили кровь московских комиссий. Многие, кто в академии уже или по замене уехали на Запад, помнят их гостеприимные укусы.
– Да, уж… – бросил Игорь, а сам подумал: откуда знает, не её же кусали?
– Ничего, – бодро сказала она. –
Это сейчас огорчает. Есть вещи, которые с годами приобретают, – она подняла указательный палец вверх, – свойство значения… и вспоминаются с улыбкой.
– Вы думаете?
Она приблизилась к нему и тронула указательным пальчиком с длинными, перламутровыми ногтями его подбородок, заглянула в глаза: «Свеженький, в нём ещё нет того бесчувственного одеревенения, которое появляется через годик-другой службы, этот ещё способен чувствовать. То, что нужно»,
– А ты милый… Придёшь ко мне вечером? – вымолвила она довольно властно, так, что Игорь даже не подумал, что можно отказаться.
– Да, – ответил он, покраснел, облизнул пересохшие губы и покосился на огромную, литровую бутылку вермута из белого, прозрачного стекла.
Запрокинув голову назад, она рассмеялась, приложила свои ладони к его щекам, приблизилась и посмотрела ему в самые зрачки. Игорю показалось, что в этот момент она вынимает из него душу. Сердце на пару секунд остановилось, потом он ощутил в груди толчок и сразу почувствовал, как оно ухнуло вниз.
– У тебя есть приятель? Возьми его с собой, ладно? А я приглашу подругу.
– Ладно, – по курсантской привычке согласился Медоед: главное договориться, а там видно будет. Тут же подумал: а где ж его взять? Ведь толком ещё не успел ни с кем познакомиться. Так, только полковые офицеры
да тощий сосед по комнате капитан Коноренко, пересушенный, как завяленный после прошлогодней рыбалки и забытый на чердаке судак. Такой древний, что порос мхом. Ему… лет тридцать восемь и он, кстати, родом откуда-то с Украины.
Узнав, что вечером идёт в гости к дамам, Максим Михайлович заметно воспрял духом. Он целый час наглаживал брюки, брился и одеколона на себя вылил столько, что им можно было бы легко обработать после бритья несколько мужиков с густой и жёсткой, как у дикого кабана на холке, чёрной щетиной. Он всё интересовался, не видел ли Игорь вторую даму, не знает ли какая она из себя, полная или худая? Но Валентину он сразу же узнал по описанию,
– Знаю… У неё муж подполковник, заместитель командира полка по боевому управлению.
Вечером в гостях они пили приторный вермут, потом рассматривали эротический журнал, ненавязчиво брошенный сексапильной хозяйкой на диване, у самого торшера, вместе со стопкой газет «Красная звезда». Очевидно соображения были просты: наверняка гости потянутся, чтобы включить свет, и увидят этот недвусмысленный намёк.
Чуть позже пришла улыбающаяся в тридцать два зуба подруга, она оказалась соседкой Валентины по имени Людмила.
– И её я знаю, – поймав момент, незаметно шепнул Игорю на ухо Максим Михайлович.
Во время знакомства дамы, сдерживая смех, посмотрели на Максима Михайловича, который сидел с таким видом, будто пришёл свататься, потом повернулись друг к другу и прыснули со смеху. Коноренко закряхтел и растерянно потянулся к газетам, а смуглая кожа у него на лице стала ещё темнее.
Под песни Антонова немного потанцевали. Хозяйка предпочла первую, ещё днём попавшуюся в её сети жертву, а Максима Михайловича ожидали объятия белокожей и упитанной, будто с картины Бориса Кустодиева «Купчиха за чаем», соседки Люды.
Всё шло по плану.
Не было ещё и одиннадцати часов. Капитан с «купчихой» уединились в соседней комнате, а Игорь с хозяйкой остался на диване, рядом с уже выключенным торшером.
Вдруг какой-то сумасшедший сильно, едва не разбивая стекло, постучал в окно. Именно в окно, демонстрируя, должно быть, что, стоит только разбить его, влезть внутрь и всё тайное станет явным.
Это у расслабившихся «дон-жуанов» и Людмилы пробудило отчаянное беспокойство. Казавшееся надёжным укрытием жилище оказалось домиком Ниф-Нифа или Нуф-Нуфа из известной даже самым маленьким деткам сказки про легкомысленных поросят. Но никак не надёжного Наф-Нафа.
«Не оказалось среди нас Наф-Нафа, – подумал Медоед, – а жаль… Но то, что все мы здесь свиньи – это железно!».
Всё случилось настолько неожиданно и ощущение полной своей незащищённости проникло так глубоко в мозг, что у Медоеда мелькнула мысль: прыгать с первого этажа, конечно, проще, но в следующий раз надо постараться, чтобы этаж был не ниже второго.
Наступившая тишина немного обнадёжила.
Но тут снова раздался громобойный стук, теперь в дверь.
Чья -то пятка, вероятно в тяжёлом яловом сапоге, беспощадно долбила так, что уж точно проснулся весь подъезд. Максим Михайлович приоткрыл дверцу из второй комнаты и выглянул в щель,
– Игор«ь»ёща… — испуганно позвал он. – Кто это? – будто Игорь точно знал, кто это мог бы быть, и оставалось только непринуждённо зевнуть и ответить: «Так, ерунда…». Потом, скрипя пружинами дивана, перевернуться на другой бок и захрапеть.
В дверь не просто стучали, а ломились,
– Валентина! – слышалось злобное рычание. – Открывай!.. Валентина!..
Напяливая на себя бельё, из-за спины капитана выскочила Люда, её кожа стала бледной, казалось, она светилась в темноте как натёртая фосфором собака Баскервилей. Тряся головой с растрёпанными волосами, она истерично шептала,
– Не открывайте, это он, муж! Не включайте свет, он убьёт меня! – в ужасе вылупив глаза, обхватывая растопыренными пятернями голову, она носилась по комнате. –
Мама, мамочка моя… Он мне голову оторвёт!
– Открывай, говорю! Валентина, – раздавалось из-за входной двери, – Моя у тебя? Слышь?..
К чести хозяйки её самообладание имело достойный уровень.
– Успокойся, – тихо сказала она Людмиле, но всё же с лёгким заметным пренебрежением, – сейчас всё уладим.
Сквозь зевоту, лениво, но довольно громко она крикнула: – Кого ещё чёрт принёс?.. Кто это, ты, Саша?..
– Открывай, давай, – не унимался Саша, это был он, муж соседки.
У Людмилы подкашивались ноги.
– Как? Как уладим? – она чуть не падала в обморок.
Саша хрипел за дверью.
– Ты что, не слышишь, Валентина?
– Да слышу я, одеваюсь! – гром-
ко отвечала хозяйка и снова перешла на шёпот, обращаясь к Людмиле: – Быстро бери барахло и в ванную.
– Как? Это же рядом с входной дверью… – стонала Люда, её колотило. – Прямо в прихожей? Нет! Он прямо там меня убьёт, – неистово шептала она. – Он утопит меня!
– Не ори! – оборвала её Валя. – Я сказала в ванную…
В дверь стучали уже двумя кулаками.
– Ты меня знаешь, Валентина! Я дверь сломаю…
– Я те сломаю! – выкрикнула хозяйка. – А вы, голубчики, – обратилась она к Игорю и Максу, – сидите смирно и читайте газеты. Ясно?
Игорь согласно качнул головой.
– Торшер включить можно? – с обидой спросил Коноренко, он уже успел напялить на себя одежду. – Не видно ж ни черта.
– Нужно, – со смехом ответила Валентина и пошла к двери, бурча на ходу. – Свою дверь ломать будешь. Мою не надо.
Люда кралась за ней следом.
– Хор«ё»що, – с заметной задержкой и характерным акцентом ответил Макс. Одной рукой он нелепо пытался застегнуть надетую наизнанку рубашку. Одновременно взял эротический журнал и стал сосредоточенно, будто это служебная инструкция, перелистывать его.
– Максим Михайлович… – распахнув от удивления глаза, раздражённо прошипел Игорь, – не то вы взялись читать.
– А? – ничего не видящими глазами Коноренко смотрел на Игоря. –
Да-да… – бесстыжей картинкой вверх он аккуратно отложил журнал на выпирающую из серванта полочку, которая была самым заметным в квартире местом, и взялся за «Красную звезду», зашуршал газетой.
– Да что вы, в самом деле!? – возмутился Игорь, схватил журнал и зашвырнул под диван.
– Люда, – говорила Валентина, обращаясь к соседке на самое ухо, – я сейчас открою и проведу его во вторую комнату.
– Ты с ума сошла…
– Слушай сюда, – сквозь зубы шептала она. – Стой за закрытой дверью в ванной, я её спиной прижму. Как только войдёт, ты сразу на улицу и в госпиталь. Да смот-ри, не вздумай домой соваться…
– Ой… – скулила Люда, – я не могу…
– Быстро на исходную! – командовала хозяйка. Люда, будто дворняга, которая прячется в будке от
удара хозяйской плетью, сколь-
знула в ванную и, казалось, сра-
зу умерла там от страха.
Офицер технической ракетной базы и муж Людмилы в воинском звании майора ночью неожиданно приехал с регламента. Дальше всё провернулось так, как и предполагала опытная Валентина.
В наконец-таки открывшуюся дверь небритый, помятый Саша ворвался, как вихрь. Запахло соляркой и табаком. Легко угадывалось что человек не меньше трёх суток жил в походных условиях. Он задержался взглядом на двух, мирно сидящих на диване гостях и удивился, что у одного из них рубашка надета на изнанку. Потом посмотрел в отражение серванта на себя, пощупал рукой, застёгнут ли крючок на полевой куртке, как бы убеждаясь, что она надета правильно,
– Всё не угомонишься, Валентина? – издевательски закряхтел он, косясь на хозяйку. – Смотри, допрыгаешься…
– Проходи. У меня муж адекватный, – съязвила она в ответ.
– Адекватный-то адекватный, – повторил он и с укором покачал головой: – Ты же жена подполковника… А где моя?
– А я почём знаю? – сказала Валя и краем глаза заметила, как из квартиры выпорхнула Люда.
– Показывай спальню, – насупился Саша.
– Ещё чего? – недовольно ответила, но подпихнула майора именно туда, к двери в другую комнату.
– Показывай, говорю! – зарычал он.
– На, смотри, – она ткнула дверь, та отворилась настежь.
Офицер прошёл в комнату, не включая свет, долго там ковырялся. Слышно было, как скрипнули дверцы одёжного шкафа, как гремели вешалки, когда он копался в нём, как кряхтел, когда наклонялся вниз, пыхтел и заглядывал везде, куда только можно.
– Всё? – наконец спросила Валентина.
– Нет, не всё. Пойдём, покурим.
– Чего это?..
– Пойдём, говорю… Видела её сегодня?
– Видела.
Они вышли на лестничную площадку. О коробок чиркнула и зашипела, загораясь, спичка. Разговор был слышен.
– Ну?.. Где её видела?
– В магазине.
– Ну?..
– Ну да ну… Жаловалась она.
– Небось на меня?
– На здоровье своё. Сердце у неё болит.
– Сердце? – неуверенно переспросил Саша и только тут, кажется, растерялся.
Через пару минут на входной двери в подъезд противно заскрипела старая, толстая, сто раз закрашенная пружина. Это Игорь услышал отчётливо и пихнул Коноренко, закивал в сторону входа. Потом раздались всхлипы и женский рёв, за ним удивлённый голос Саши,
– Люда?.. Ты?
– Я…я, о-ох…
– Ты откуда?.. – спросил тот же, но ставший вдруг охрипшим мужской голос. – Чем это от тебя… –
он шумно втянул ноздрями воздух, – тянет?
– Валерьянкой, – всхлипывала Людмила, – в госпиталь я ходила.
– А где твои туфли? – вероятно, Саша увидел, что Люда босая.
– Не знаю, плохо мне было. Со службой этой твоей… Чтоб она провалилась… Богу душу отдать можно…
– Ну, как же это? – растерянно и виновато забухтел майор. – Людочка, я же не знал…

Поделитесь новостью с друзьями:
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Одноклассники
  • Facebook
  • Twitter
  • Мой Мир